Варвара Клюева - Ave, Caesar! [= Аве, Цезарь!]

Одни

Молчание, наступившее после ухода Робота и его спутников, было таким гнетущим, что Соню накрыло волной благодарности к Виктору Степановичу, который — то ли в силу непробиваемой прагматичности, то ли по причине завидного самообладания — первым осмелился его нарушить.

— Раз уж мы все в сборе, — сказал он, покашляв для привлечения внимания, — предлагаю провести специальное заседание, посвященное выработке правил нашего… э-э-э… совместного общежития. Думаю, мой возраст и жизненный опыт позволяют мне претендовать на роль председателя…

— Меня же, помимо роли председателя, — перебила его Жанна, — очень занимает вопрос, каким образом мы будем проводить так называемые судебные заседания. Кто будет определять порядок выступлений? Собираемся ли мы вести протоколы? Предполагается ли, что будут устраиваться отдельные процессы по каждому обвинению, или будем судить, так сказать, оптом? Должен ли у обвиняемых быть адвокат, и если да, то кто его назначает? Будет голосование тайным или открытым? Но особенно меня интересует, каким образом мы собираемся приводить в исполнение смертный приговор? Словом, нам есть что обсудить. И если любезный Виктор Степанович согласен руководить этим собранием, лично я буду ему только признательна.

— Тогда продолжу, — довольным тоном произнес Виктор Степанович. — Организаторы игры высадили нас в разных бухтах острова. Видимо, они считали, что мы захотим поселиться там же. Но в правила этот пункт не включен, так что выбор остается за нами… Куда вы, молодой человек? — крикнул он вслед Иеремии, который вдруг встал и без единого слова вышел из шатра. — Вернитесь! Решения собрания будут обязательны для исполнения!

Иеремия даже не оглянулся.

— Интересно, как вы собираетесь заставить его исполнять ваши решения? — спросила Марго.

— В угол поставите? Лишите ужина? Казните? Казнить в этой игре положено только киллеров.

Джокер демонстративно зааплодировал.

— Но если каждый будет вести себя, как заблагорассудится, мы превратимся в… не знаю… в дикую свору! — возмутился Виктор Степанович.

— Мы так или иначе в нее превратимся, — меланхолично заметила Марго. — Так что по этому поводу можно не переживать.

— Наверное, вы правы. Превращения в свору нам, к сожалению, не избежать, — сказала Жанна. — Но, пока позволяют обстоятельства, хотелось бы избегать ссор по мелочам. Я понимаю, что справиться с эмоциями непросто, но попробуем придерживаться элементарных правил: не перебивать друг друга, не оскорблять, не срываться на крик. Думаю, это пойдет нам на пользу.

— Замечательное предложение! — Виктор Степанович снова решил взять бразды правления в свои руки. — Предлагаю голосовать. Кто за соблюдение правил вежливости, прошу поднять руки.

— Извини-ите, пожа-алуйста, — нараспев затянул Джокер. — Мы люди не местные, обычаев не знаем, воспитания не имеем. Подайте Христа ради пособие по хорошему тону!

— Молодой человек, прекратите паясничать! — зарычал оратор.

— Подождите, не ругайтесь! — взмолилась Соня. — По-моему, он… Джокер хочет обратить внимание на формулировку. Уточните ее, пожалуйста.

— О Господи! Ну конечно, я имел в виду предложение уважаемой Жанны, которое она так доходчиво…

— Простите! — перебила Жанна, нарушив собственный призыв. — Я не предлагала обязаловки, просто высказала мнение. Пусть каждый ведет себя, как считает нужным. По-моему, формализма требует только процедура суда и… как бы помягче… экзекуции. Тут не обойтись без формулировок и голосования. Об остальном можно договориться без протокола. И пусть эти договоренности соблюдают те, кто видит в них смысл. Тем более что Марго права: у нас нет рычагов воздействия на несогласных. Кстати, Виктор Степанович, вы так и не договорили о наших бухтах.

Виктор Степанович хмуро поблагодарил Жанну и еще раз попробовал себя в роли оратора.

— Думаю, будет удобнее переселиться сюда. Места хватит на всех, есть лавки, стол, очаг, бочки с дождевой водой, крыша над головой. Если обтянуть эти жерди снизу пленкой, получится готовый дом. Лес с дровами рядом. В общем, все под рукой. И не придется каждый божий день по часу лезть в гору, беспокоиться об опоздании, тащиться сюда в любое время суток, чтобы поменять испорченную камеру или батарею. А главное, жить вместе гораздо безопаснее. Мы будем другу друга на виду, и киллеру не удастся застигнуть жертву врасплох. — Тут он обвел аудиторию победным взглядом гениального стратега, предложившего беспроигрышный план кампании.

Аудитория взирала на него обалдело, но возразить никто не решался, опасаясь навлечь на себя подозрения. Повисла томительная пауза, которая грозила затянуться надолго.

Нарушил ее Василий.

— По-моему, вы плохо слушали того господина, который разъяснял нам правила, — заговорил он. — Киллер может убивать только тайно, в отсутствие свидетелей. Пока не произойдет убийство, осудить никого нельзя. Если ни убийств, ни суда не будет, через месяц нас всех бросят здесь подыхать от голода. Вы этого хотите?

На какое-то мгновение всем показалось, что гениальный стратег смутился. Но он тут же бросился в наступление.

— Нет, я хочу защититься! И защитить невинных. А вы предлагаете создать для убийц режим наибольшего благоприятствования? Чтобы нас всех перерезали поодиночке, как баранов? Нечего сказать, хорошенькое предложение! Может быть, сразу признаетесь, что вам досталась рисовая бумага?

Василий пожал плечами.

— Даже если и так, я не имею права в этом признаваться, о чем указано в тех же правилах. Но, как бы то ни было, ваша «защита» означает смертный приговор и для волков, и для овец. Придумайте какой-нибудь менее радикальный способ.

— Нашли, к кому обращаться! — фыркнул Джокер. — Рожденный председательствовать думать не может. Народная мудрость.

Соня, к своему ужасу, не смогла сдержать нервного смешка. Следом за ней рассмеялась Мадонна. И Жанна не сумела спрятать улыбку. Даже снежная королева Марго, и та усмехнулась. Джокер прямо-таки сиял, а Василий… Василий снова вернулся к своей неподвижности. На минуту всем показалось, что атмосфера несколько разрядилась.

А потом к Виктору Степановичу вернулся голос, и все увидели, что его буквально трясет от ненависти.

— Вы… скопище недоумков! Тупое, безмозглое стадо! О, я хорошо изучил вашу породу! Неблагодарные свиньи, неспособные оценить, когда заботятся об их же благе! Только и ждете возможности ударить рылом под колени, сбить с ног и растоптать! Из-за таких вот свиней я скатился с самого верха в помойную яму! Из-за них я попал сюда и ломаю голову, как спасти ваши задницы! Но вам этого не нужно, нет! Вам бы только хрюкать да валяться в грязи! Ну и подыхайте на здоровье, сволочи! — этим напутствием побагровевший Виктор Степанович закончил свою речь и выскочил из шатра.

Оставшиеся молча глядели ему вслед.

— Ну, и скатертью дорога, — пробормотал Джокер. — Меньше будет занудства и пустословия. Жанна, вы, кажется, хотели обсудить что-то важное. По-моему, у нас появился шанс. Говорите.

— Спасибо. Но я уже, в общем-то, все сказала. Меня беспокоит судебная процедура. По-моему, если мы не сумеем разработать и ввести жесткий ритуал, то так называемое судебное заседание имеет все шансы превратиться в повальную драку. А казнь? Мне отвратительна сама мысль о ней. Как, наверное, и вам. Сомневаюсь, что мы найдем палача-добровольца.

— А по-моему, это не проблема, — усмехнувшись, возразила Марго. — У меня нет соответствующего опыта, но, вероятно, всерьез напуганные люди открывают в себе массу способностей. И таланты палача в том числе.

— Я так понял, что ты любезно предлагаешь возложить эту обязанность на тебя? — ехидно спросил Джокер.

— Нет! — процедила сквозь зубы Марго. — И попрошу мне не тыкать.

— Прошу вас, перестаньте пререкаться, — вмешалась Жанна. — Не то у нас сейчас состояние нервной системы. Василий, извините, что помешала вашей медитации, но не могли бы вы поучаствовать в обсуждении? Нам очень не хватает вашего здравого смысла.

Полуприкрытые веки Василия вздрогнули и взлетели вверх. В светло-карих глазах попеременно мелькнули досада, смущение и легкое удивление с примесью удовольствия.

— Вы преувеличиваете мои скромные способности. Но я готов высказать свои соображения по поводу судебной процедуры и… ее последствий. Без определенных формальностей нам, конечно, не обойтись. Думаю, придется ввести что-то вроде выборной должности спикера. Он будет устанавливать очередь для желающих высказаться, предоставлять слово очередному оратору и вообще следить за порядком. Мысль о назначении адвоката для каждого подсудимого представляется мне искусственной. Кого назначать, на каком основании? Логичнее, если защитники, как и обвинители, будут добровольными. А каким образом проводить процесс: составлять ли сначала список всех обвиняемых или разбираться с каждым кандидатом по мере выдвижения, — я, честно говоря, не вижу разницы. Наверное, предпочтительнее разбираться с каждым обвиняемым сразу после того, как выдвинуто обвинение. Теперь о голосовании. Лично я — за открытое. Если мы приговариваем человека к смерти, он имеет право хотя бы посмотреть нам в глаза.